Пятница, 29 марта 2024

Соловецкие колокола

Маленький катер идет по Белому морю вблизи архипелага Кузава. Это 16 островов на середине пути из Соловков в Кемь. Команда – четыре человека. Экспедиция по поиску затонувших колоколов Соловецкого монастыря выглядит скромно – финансирование отсутствует, даже катер достался по случаю. Бывают дни, когда к искателями присоединяются еще два-три человека. Руководит экспедицией Сергей Голубев, действительный член Русского географического общества. Все они волонтеры, те, кто в детстве зачитывался романами Жюль Верна и для кого слова «Бороться, искать, найти и не сдаваться» не цитата из книги, а жизненный принцип.

Волонтеры, начиная от матроса и кончая акустиком. Слева от штурвала гидролокатор бокового мотора. С помощью звуковых волн прибор распознает под водой предметы. Пока ничего. Если бы в распоряжении экспедиции был катер помощнее, было бы больше шансов найти старинные колокола. Их вывезли из Соловков в 1932 году на барже. Известно, что она затонула в Белом море. Значит, где-то на дне лежат остатки баржи и бесценный груз.

Соловки — крупнейший на русском севере монастырь, отстроенный в камне при митрополите Филиппе в XV веке, славился по всей стране ученой книжностью, крепким хозяйством. В 1920 его закрыли, а через три года устроили здесь Соловецкие лагеря особого назначения. Тогда Соловки и назвали «островом слез». Тысячами сгоняли сюда и уголовников, и политических. Крестьяне, профессоры университетов, белые офицеры – многие не вернулись, были расстреляны, умерли от истязаний. Здесь отбывал срок по политической статье и Дмитрий Лихачев, впоследствии академик, а тогда студент Ленинградского университета. Недавно обнаружили магнитофонную пленку – в 1966 году он записал свои воспоминания о Соловках и спрятал в секретном месте. Пленку удалось отреставрировать, но звук все равно не идеален.

«Соловки поразили меня своей огромностью. Поразил вход в монастырь: хотелось снять фуражку и перекреститься, когда нас уводили. Нас провели через вторые ворота в жилом корпусе. Повели по булыжной мостовой дальше, мимо сада, к Преображенскому собору. Помню, как по булыжникам было трудно идти, тем более что мостовая была чуть наклонной. И тут у Преображенского собора, в большом гулком помещении у Южных дверей. Начался снова пересчет, опрос, обыск».

В 1928 году, когда на Соловки попал Дмитрий Лихачев, здесь еще оставалось много церковных ценностей. Разумеется, времена были богоборческие, но среди заключенных много культурных людей. Искусствоведы Анисимов и Виноградов создали здесь антирелигиозный музей, благодаря которому удалось сохранить иконы, церковные книги и утварь. Это была хитрость, музей мог называться только антирелигиозным, никак иначе. Часть экспонатов потом переправили в Москву. Сейчас внутри Соловецкого монастыря, во дворе, всего два больших старинных набата. Только они пережили времена ГУЛАГа.

На Соловках был две группы колоколов – одна на острове Анзар, доподлинно известно, что анзарские колокола топили в местных озерах. Вторая здесь – на большом Соловецком острове в скитах и на монастырской колокольне. Судьба этих пятидесяти колоколов как раз неизвестна.

Страну железной рукой превращали из крестьянской в промышленную. Стране был нужен металл, и скорее всего полсотни колоколов из Соловков решили вывезти на переплавку. Открыто защитить их не смог бы ни один даже самый смелых человек. За попытку спасти церковное имущество могли лишить жизни. И расстрел в таком случае был бы самой легкой смертью. К тому времени СЛОН – Соловецкие лагеря особого назначения – стал местом, где отрабатывались карательные методы, которые затем до середины 1950-х применялись в ГУЛАГе.

«Бегали люди вокруг камня или столба и кричали «Я Филон, я Филон», другие стояли неподвижно на валунах. В щель около параши запихнули какого-то провинившегося  инженера, дул ветер и обливали нечистоты. Настала пора и нам провиниться. Нас несколько человек согнали на работы и заставили грузить и катить вагонетку на узкой колее железнодорожной. Мы усердствовали от холода, и вагонетка сошла с рельс».

Сейчас следов ГУЛАГа здесь не осталось. Почти ничего не напоминает о том страшном времени.

За моей спиной Вороний остров и остатки пограничной заставы времен Соловецких лагерей особого назначения. Заключенные, конечно, пытались из Соловков бежать, но, как правило, беглецов ловили и жестоко наказывали. Побег удавался  лишь единицам, например, белому офицеру Бессонову, который лишь в Париже, в эмиграции, издал свою знаменитую книгу «26 тюрем и побег с Соловков».

Возвращенный Русской Православной Церкви монастырь постепенно становится таким, каким был до 1917 года. Реставрируются соборы Соловецкого Кремля и скиты, на звоннице новые, подаренные обители колокола, но наместник и братья мечтают о возвращении исторический. Экспедицию благословили, передав Сергею Голубеву икону с изображением святых Зосима, Савватий, Германа и Филиппа.

Если вернутся колокола, которые звучали здесь долгое время, может быть, их удастся отреставрировать и они еще зазвучат. В любом случае это, конечно, будет очень важной весточкой, связующей нас с монастырем Соловецким дореволюционным.

То, что колоколов перед Великой Отечественной войной в монастыре уже не было – доподлинно известно, как и то, что они оставались здесь до пожара 1923 года. Вот запись воспоминаний Лихачева о том страшном пожаре.

«В Соловецком монастыре был устроен Соловецкий колхоз. Возможно, это было устроено в 20-й, 21-й или 22-й год. Он просуществовал до 25 мая 1923 года. В ночь с 25 на 26 мая в Соловецком монастыре, где находились огромные богатства, только частично учтенные к тому времени, возник грандиозный пожар. Пожар бушевал три дня. Монахи, которые к тому времени еще были в монастыре, прилагали все усилия, чтобы спасти монастырь. Половина монастыря была уничтожена: сгорела трапезная, Успенский собор, часы под трапезной, колокола расплавились».

Расплавились малые колокола, большие остались, они и были вывезены. Искать их начали еще в середине 1970-х. Тогда была организована экспедиция морского спортивного клуба «Волна», аквалангисты исследовал ки дно Банного озера, здесь утопили анзарские колокола, безуспешно. Через год руководство Соловецкого музея-заповедника предложило расширить поиск. Зимой 1976 сотрудники музея связались с Ксений Петровной Гемп, до войны известный ученый работала на Соловках, изучала свойства морских водорослей ламинарий. Там Гемп записала рассказ монаха который стал свидетелем вывоза колоколов. Монах сообщил, что баржа села на мель, разбилась недалеко от Песьих Луд, но каменных островков с таким названием в Белом море два. Экспедиция 77-го года искала остатки баржи и ее ценный груз у острова вблизи Соловков, расположенном на пути в Архангельск. Из оборудования у ученых был только металлоискатель. Поиски ничего не дали. Участники нынешней экспедиции считают иначе – зачем было везти колокола в Архангельск, если путь в Кемь в шесть раз короче. Стало быть баржа в 1932 вышла из Соловецкой бухты Благополучия в сторону поселка Рабочеостровск и разбилась на половине пути.

Вот это и есть та самая Песья Луда. По мнению Ксении Петровны Гемп, замечательного исследователя русского севера, баржа с колоколами была затоплена или утонула западнее этого камня. Но здесь очень сильное течение, поэтому баржу наверняка отнесло достаточно далеко отсюда.

С 1977 года поисками колоколов никто не занимался. В 98 умерла Ксения Гемп – не стало единственного человека, который встречался с очевидцем событий. О раритетах вновь вспомнили семь лет назад, частный предприниматель задействовал современную технику. Работали и водолазы, но тоже тщетно. Нынешняя экспедиция наиболее подготовлена, исследователи остановились лагерем на острове Немецкий Кузов, катер они оставляют в более глубоком месте, подходить к нему нужно на легкой лодке. Иногда на поиски отправляются именно на ней, когда исследуют мелководье.

Поиски затруднены, потому что на Белом море погода каждый день часто меняется. Утром пасмурно, днем солнце и наоборот, штиль сменяется ураганом, причем в одночасье. Трехмерный эхолот показывает, как выглядит дно, все рельефы. В случае, если обнаружится какой-то предмет, то это место исследуют уже водолазы.

Дайверы приезжали на Белое море чуть раньше нашей съемочной группы. Вот подводные съемки водолазного инструктора Валерия Миронова. Видно, как тяжело специалисту обнаружить что-нибудь, ведь тяжелые колокола явно погрузились глубоко в песок. Вот скалы, поросшие губками и водорослями, отличить их от остатков баржи сложно. Единственная за это лето находка – части  затонувшего в Белом море судна XIX века. Это явно не та баржа, на которой везли колокола.

За три недели удалось исследовать акваторию в три квадратных километра вблизи Кемских шхер, это как раз вот здесь. Если в этом сезоне колокола не удастся найти, на будущий год придется обследовать большую акваторию – от Кемских шхер и до Соловков.

Северная природа кажется невозмутимой – розовые гранитные скалы, мхи и лишайники разных цветов, морошка и черника. Белое море хранит свои тайны, а в истории с колоколами есть еще одна версия, которую не упоминала Ксения Гемп и тот безымянный монах – возможно, колокола намеренно затопили, спрятали, чтобы они не были уничтожены. Если это действительно так, то надежда найти их сводится к нулю. Впрочем, это не останавливает Сергея Голубева и его единомышленников. На будущий год они продолжат поиски. Тем более здесь, на Кузовах, увидели двойную радугу – это бывает крайне редко и по всем приметам приносит удачу.

Россия-24