35. Легенда о серебряном колоколе (261 стр. – 263 стр.)

В Ярославле сохранилась легенда о колоколе церкви свв. Петра и Павла, который народная молва считает серебряным.

Седой стариною дышит эта церковь.

Стоит она на горе, далеко бросаясь в глаза своими серебряными главами, сделанными в глубокую старину «на панцерный лад».

И архитектура церкви, и облицовка ее цоколя обливными очень древними изразцами с цветами, травами и узорами показывают, что церковь эта почти ровесница старинному городу князя Ярослава.

Залюбоваться можно картиною красавца-города из-под Волги – так он наряден, чист, живописен и вместе с тем величав, сияя золо­тыми главами и крестами своих древних храмов.

Когда в праздничный день или вечером накануне праздника зазвонят в колокола на пятидесяти двух ярославских церквах, то звон этот несется далеко-далеко по Волге, и прежде, – когда тишину Волги не нарушали еще непрерывные свистки пароходов, – звон ярославских церквей слышен был почти за сорок верст, – известно, что по воде звук летит очень далеко.

Громко гудит древний колокол на Успенском соборе Ярославля, еще могучее раздается звон колокола в церкви св. Власия, – коло­кола, вылитого на средства жителей Ярославля в шестидесятых годах и имеющего около двух тысяч пудов веса.

Много и других больших и громогласных колоколов в Ярослав­ле, но всех слышнее, всех звонче гудит колокол на церкви свв. Петра и Павла, далеко разносясь своим «малиновым звоном».

У колокола этого звон нежный и мягкий, как у серебра, и, по пре­данию, он весь почти вылит из этого благородного металла. Если и есть в нем медь и бронза, то лишь настолько, насколько требуется это колокольно-литейным мудреным делом.

О колоколе этом существует предание.

Давным-давно жил, будто бы, в Ярославле богатый купец. Раз­богател он не столько от торговых оборотов и от судов, которые пла­вали у него по Волге до самого Каспийского моря, а от различных темных дел: притеснял он бедняков, не жалел ни старого, ни мало­го, «снимал рубашку с пахаря, крал у нищего суму».

Случалось, будто бы, ему выезжать со своими приказчиками на Волгу в глухие ночи и грабить торговых людей, которые из Рыбин­ска отправляли товары к Макарию или же ехали оттуда с выру­ченными капиталами.

Большие богатства накопил купец, и лежали у него деньги не только в мешках, а даже в хлебных закромах; туда же он сваливал и нажитые нечестным путем серебряные чары, ендовы и братины.

До глубокой старости беспечально жил купец, но должно быть судьба задумала покарать его за злые дела, – и вот скрылся неведо­мо куда единственный сын его, молодец писаный, умница, в тор­говых делах удачливый, в обхождении с людьми ласковый да об­ходительный. Говорили люди, что не нравилось молодому купечес­кому сыну в родительском доме, построенном на людской крови да слезах, и что скрылся он куда-то, бросив отцовское богатство.

Сильно тосковал по сыне своем осиротелый купец, переменил­ся, бросил свои нехорошие дела, стал другом всех бедных и угне­тенных, принялся жертвовать на церкви и монастыри, принялся кормить нищую братию, а из награбленного серебра приказал от­лить большой колокол, который и водрузил на колокольне своего приходского храма.

– Пусть этот серебряный колокол, — говорил купец, — звонит о моих злых делах, молитвами несется к престолу Всевышнего и пусть когда-нибудь серебряный звон его долетит до слуха моего сы­на, который может и вернется ко мне, хотя бы для того, чтобы за­крыть мои очи в смертный час.

И исполнилось желание старика, – вернулся сын из далеких стран, словно действительно вызванный звоном серебряного коло­кола. Вернулся, как библейский блудный сын, до земли поклонился отцу, совершенно преобразившемуся теперь, стал утешением его старости, закрыл ему очи в смертный час, а потом жил до глубокой старости, сделавшись истинным другом всех несчастных, горьких и обремененных.

Потомки этого купца и до сих пор живут и благоденствуют в городе Ярославле.

Ярославцы верят, что звон их древнего серебряного колокола не только приятен каждому гражданину, но слышится и тем из яро­славцев, которые покинули свой родной город навсегда, забыли его, забыли обязанности по отношению и к родному городу, и к своей семье. Будто бы мерещится этот звон ярославцу, живущему на чу­жой стороне, манит его на родину и призывает к исполнению долга гражданина и семьянина.

Таково предание о колоколе древнего храма свв. апостолов Пет­ра и Павла в Ярославле ¹).

Попадались в России и железные колокола, как полагают неко­торые, по недостатку меди, а другие приписывают неумению лить.

Но эти предположения едва ли справедливы: в России вообще не ощущался недостаток в меди, что же касается до литейного ис­кусства, оно еще в глубокой древности было известно русским.

В наших былинах очень часто говорится о медной палице.

«А изяли палицу медную

А и тяжку литу в триста пуд…» ¹).

Точно также и летописи указывают, что литейное искусство процветало в Древней Руси.

Что же касается до появления железных колоколов, то вернее всего, что они были сделаны для пробы.

В описании Обнорского монастыря XVII столетия упоминается о восьми таких колоколах, сделанных из листового железа.

«Золоченые» колокола имеются, кажется, только в городах Кур­гане, Тобольской губернии, и Таре, в Сибири, при церкви Казанской Божией Матери. Их там шесть; все они небольшие от 1 до 45 пудов. Вызолочены они тарским мещанином Семеном Можаитиновым, по следующему случаю.

Любимый брат этого мещанина, быв по торговым делам в сте­пи, попался в плен к киргизам; брат, узнав об этом, дал обет, что если пленник благополучно возвратится из плена, то он позоло­тит колокола.

Брат вернулся и горячность братской любви заставила выпол­нить данный обет. По другим рассказам этот Можаитинов позоло­тил колокол из любви к церковному благолепию.